Вы никогда не ловили себя на том, что, стоя в очереди на подъемник или поднимаясь к верхней станции, разглядываете свою доску с одной мыслью: почему она так хороша, почему так здорово «щелкает» ее хвост, почему так стабильна дуга даже на самом скользком склоне или отчего так здорово обрабатываются рейлы? Почему ваша доска уверенно обыгрывает внешне очень похожий сноуборд стоящего рядом в той же очереди вашего приятеля? Ответ очевиден: все дело в совершенстве конструкции, уровне технологий, спрятанных между скользяком и верхней крышкой вашей любимицы.
Почему же тогда не все сноуборды одинаково хороши? Давайте попробуем разобраться в этом вопросе. А поможет нам Пол Маравец, человек, прекрасно ориентирующийся в стремительно меняющемся мире сноубордических технологий, опытный разработчик сноубордов, создатель легендарного бертоновского Custom-a, ныне владелец и главный идейный вдохновитель компании Rome Snowboards. Пол согласился рассказать нам, как он начинал, раскрыть секреты создания лучших сноубордов, в общем, ответить на все интересующие нас вопросы.
Как ты начал заниматься разработкой сноубордов?
Это очень длинная история, но я постараюсь изложить ее покороче, в стиле Ридерс Дайджеста. Колледж, пожалуй, опустим. Инженерное образование я получил в Университете города Вермонт. И одним из главных соображений, приведших меня именно в этот университет, была близость горнолыжного курорта.
Я катаюсь с 1984 года. В то время основная масса горнолыжных курортов не допускала на свои склоны сноубордистов, поэтому я брал с собой и доску, и лыжи. После остановки подъемников я поднимался по склону пешком так мне удавалось покататься по нормальным трассам уже тогда, когда обычным местом обитания сноубордистов еще были лишенные подъемников короткие склоны в стороне от горнолыжной цивилизации.
Во второй половине восьмидесятых положение дел изменилось в лучшую сторону сноубординг вырос, получил статус «легитимного» вида активности на снежных склонах. Эволюция экипировки открыла перед райдерами новые возможности, подняла уровень катания, а это, в свою очередь, повлияло на реакцию менеджмента горнолыжных курортов: хорошо катающиеся райдеры вызывали уже положительные эмоции, компании, производящие «успешное» оборудование, заручились поддержкой курортной индустрии. Появилось понимание того, что сноубординг требует использования высококачественной экипировки, что все взаимосвязано: развитие одного аспекта сноубординга неизбежно ведет к развитию во всех остальных его областях. В 1986/87 ситуация, наконец, вышла на новый уровень: экипировка стала совершеннее и доступнее, курорты перестали гонять райдеров со склонов мне больше не нужно было таскать с собой лыжи. И я посвятил все свое свободное время сноуборду.
Окончив учебу, я получил работу в инжиниринговой компании, распложенной в Нью-Джерси. Я стал инженером-проектировщиком в области беспроводных сетей связи, работая по заказу одной очень крупной телефонной компании. В мои обязанности входило полное сопровождение проекта от этапа определения местоположения очередной ячейки сети до непосредственного проектирования оборудования, антенн и тому подобного, финансового анализа, инспектирования готовой системы и, в конце концов, нажатия кнопки «пуск».
Должен сказать, я не только любил эту работу, но и получил громадный полезный опыт именно за счет того, что имел возможность организовывать и контролировать полный производственный цикл, от замысла до конечной реализации проекта. Обычно начинающие инженеры сталкиваются с гораздо более узким кругом задач, решая конкретные вопросы, отвечая за отдельные аспекты реализации проектов (например, молодого автоконструктора могут посадить за отработку конструкции какого-нибудь замка автомобильной двери). Мне было намного труднее, но и несравненно интереснее ведь я видел задачу в целом.
Думаю, именно тот опыт проектной работы очень помог мне, когда я стал разработчиком в совсем другой отрасли спортивной. Дело в том, что мало какие компании могут позволить себе набрать достаточно специалистов, чтобы закрыть каждый производственный сектор, каждый вид работ по выводу на рынок нового продукта. Поэтому так ценятся специалисты-универсалы, способные работать в масштабах всего проекта, разбираясь во всех его уровнях.
В 1990 году (мне тогда было 23) я, сидя в своем кабинете, как всегда упакованный в костюм и галстук, просматривал за обедом свежий номер журнала TWS и увидел интересный фоторепортаж. На фотографиях вспарывал целину мой старый приятель по колледжу, мой сосед по комнате Джош. Это здорово подстегнуло меня. Мысль о том, что следующие двадцать лет я не буду вылезать из кабинета и галстука, меня уже не слишком вдохновляла.
Мы с коллегами по работе в Нью-Джерси снимали на лето пляжный домик. Собирали вещи еще в четверг, а в пятницу сразу после работы стремились умчаться из города, пока не начались традиционные заторы на дороге нас ждал очередной замечательный уикенд. Однажды воскресным утром, прогуливаясь по пляжу, я встретил старого друга, который рассказал мне о своем знакомом, парне по имени Энди Лаатс. Оказалось, что тот ищет инженера, катающегося и хорошо разбирающегося в сноубордах, для работы в компании Burton Snowboards.
Мне тогда было 24, и я вдруг отчетливо понял, что легко могу совмещать свое инженерное образование и опыт с увлечением доской, работая в индустрии сноубординга. Мне стало ясно, что это моя самая настоящая мечта, поэтому мысли с этого момента крутились только вокруг одного вопроса: как мне убедить этого парня, что я и есть тот самый нужный ему инженер?
После нескольких телефонных разговоров Энди пригласил меня на собеседование в офис компании. Он представлялся мне этаким тридцатилетним клерком. Но когда я приехал в Манчестер, в знаменитое офисно-производственное здание Burton, выяснилось, что Энди длинноволосый парень, мой ровесник. В результате он предложил мне эту работу, сказав, что я идеально для нее подхожу. Наверное, он просто не мог найти больше никого, кто катался бы на доске и имел диплом.
Я приступил к работе в компании Burton в сентябре 1991 года. Тогда отдел выпуска оборудования состоял всего из пяти человек. Всем им было немногим больше 20 лет, все были энергичны и увлечены своим делом, но опыта было маловато. В группе разработки сноубордов нас было трое главный тестер Джон Герндт, продакт-менеджер Энди и я инженер-проектировщик. Именно тогда, в самом начале 90-х, я и разработал основные принципы проектирования сноубордов в рабочей группе, систему, которую я назвал Design Syndicate, и которую активно применяю теперь в Rome Snowboards.
Одним из самых памятных моментов моей работы в Burton было создание модели Custom. Мы тогда перерабатывали конструктив серии Air (тогда это были самые доступные доски в производственной программе, они имели пенный сердечник). В ходе работы мне в голову пришла мысль, что доступность серии не основание для того, чтобы эффективность и универсальность этих сноубордов сильно отличалась в худшую сторону от их более дорогих профессиональных собратьев класса хай-энд, разработанных на базе самых дорогих материалов и технологий. Работая слаженной группой, мы подталкивали друг друга, найдя в результате такую концепцию новой серии досок, что их спецификация стала лучшим решением для большинства райдеров, а не для единичных профи, под которых проектировались топ-модели.
Когда конструкция была полностью завершена, и модель спустилась со второго этажа на первый, то есть из офиса в производственный цех, мы взяли в руки первые серийные образцы и поняли, что нам совсем не нравится воплощение нашей новой удачной концепции в самых дешевых и тяжелых материалах. Тогда мы быстренько изготовили несколько опытных образцов этой же доски из самых лучших материалов так получился Air custom, как бы предназначенный для тестирования потенциала новой конструкции. Эти доски мы предоставили прорайдерам, их разобрали те, кто работал в офисе, несколько штук ушло по друзьям. С тех пор это самая ценимая из мелкосерийных досок Burton, о ней мечтали, ее разыскивали очень многие.
Огромная популярность опытного образца не могла не привести к принятию решения о введении модели в серию в качестве сноуборда с самой современной конструкцией, одобренной прорайдерами. Но неизбежно встала проблема стоимости ведь условием производства было применение спеченного скользяка, самых легких материалов сердечника и оплеток, то есть всего того, что мы использовали для наших самых дорогих промоделей. Но промодель это всегда решение, лучше всего отвечающее запросам конкретного прорайдера, и, по моему мнению, геометрия этих сноубордов далека от идеала для простого райдера.
В конце концов, мы решили все вопросы и запустили в производство настоящий сноуборд класса хай энд, сочетавший прекрасный подбор ростовок и материалов с геометрией, подходящей подавляющему большинству райдеров. Результатом стал самый большой объем продаж за всю историю сноуборда.
Что привело тебя к созданию собственной компании?
Работая в Burton, я раз в несколько лет получал новое назначение, и это было очень хорошо с точки зрения приобретаемого мной опыта и интереса к работе. Но это, к сожалению, не означает, что я всегда делал то, что хотел например, я потратил два года на то, чтобы вывести на рынок систему ботинок и креплений степ-ин, хотя изначально противился этому проекту, как сноубордист. С другой стороны, это был серьезный вызов для меня, как для инженера, да и очень сложный этап в карьере. Я был на грани того, чтобы вовсе выйти из игры в сноубордической отрасли.
Но проект все-таки состоялся, и после его завершения мы всей командой разработчиков рванули отдохнуть на Аляску, в Валдез. Мы попали туда в самом конце двухнедельного снегопада, и наступившая ясная погода подарила нам идеальные условия для катания. Мы с одним из моих тогдашних коллег (и теперешних уже по Rome), Джошем, катались на одном вертолете со Стивом Классеном, приезжавшим туда последние десять лет. Стив сказал нам, что не видел таких великолепных условий для катания ни разу за все эти годы. Не знаю, в этом ли дело или в чем-то другом, но те дни на склонах Аляски очень сильно изменили мое восприятие сноубординга.
Я понял, что хочу изменить баланс между занятием сноубордингом и своей карьерой, что я не хочу больше отдавать все свои силы карьере, оставляя сноуборду лишь короткий отпуск. К тому же, оглядываясь назад, я понял, что хочу иметь больший контроль над своими проектами.
Мой опыт работы в Burton очень важен для меня, и я совсем не жалею о том десятилетии, что провел в этой компании, но чем дольше я там работал, тем уже становился круг важных задач, стоявших передо мной. А мне хотелось, чтобы этот круг расширялся!
Даже моя последняя должность в компании Burton, а я был директором по перспективным разработкам, казалось бы, не накладывающая никаких ограничений, все-таки стесняла меня через рамки, определяемые, например, технологическими подходами компании.
В самом начале карьеры в Burton я занимался всем подряд и это было действительно здорово! Но прошли годы, и в компании уже работало 650 человек, из них только в отделе перспективных разработок 45. Я столкнулся с трудностями адаптации своих идей к стандартным подходам компании, стал тратить все больше и больше времени на то, чтобы убедить кого-то в правильности своих доводов, вместо того, чтобы реализовывать их а ведь на этом динамичном рынке все устаревает очень быстро.
И что же было потом?
Джош Рейд и я стали задумываться о создании собственной сноубордической компании. Многие наши друзья уже прошли этим путем и имели более или менее успешные компании поэтому мы наивно посчитали, что легко можем сделать то же самое. И создали компанию здесь, в Вермонте, потому что одним из наших постулатов была необходимость работать там, где можно кататься, где можно найти единомышленников. Так мы оказались в Новой Англии.
Мы не собирались строить нишевую компанию, так же, как и пытаться влезть в «ядро» рынка. Нет, мы просто решили делать сноуборды. Люди, которые работают здесь, в первую очередь сноубордисты, и они знают, что фирма Rome пришла сюда надолго. Пришла, чтобы делать доски. Так мы сумели собрать у себя команду настоящих увлеченных сноубордистов, а в результате создать невероятно сфокусированную творческую среду внутри компании. Я сам заряжаюсь этой внутренней энергией настолько, что готов проводить в офисе все свое время, постоянно стремлюсь туда, несмотря на массу других задач и плотный график разъездов.
Как появилось название Rome Snowboards?
Одной из задач, которые мы с самого начала ставили перед собой, было сделать компанию узнаваемой. Чтобы через пару лет после старта я мог спросить любого, с чем у него ассоциируется название Rome, и получить ответ «сноубординг». Само по себе название не имеет такого уж большого значения, важно другое наша способность сделать именно это имя узнаваемым сноубордическим брэндом. Были еще какие-то соображения, но в основном мы хотели быть уверены, что имя не будет наталкивать на мысль о чем-то другом.
Впрочем, с этим все получилось не так просто, как мы надеялись. Когда мы только начинали, в самый первый сезон, месяца за два до выставки SBJ нам позвонил наш японский партнер и сказал, что приготовил пару колонн!!! Я так и представил себе сразу, как его менеджеры по продажам ходят вокруг этих колонн в тогах и с лавровыми венками. Они решили, что это отлично подойдет к нашему названию римские мотивы, так сказать. Это было весело, немного напрягало, но работало!
Но главной частью нашей брэнд-политики сразу стал Snowboard Design Syndicate (SDS), о котором я уже говорил. Это неформальное сообщество, в которое входят все те, кто нас поддерживает: наши покупатели, наши райдеры, наши торговые представители Мы все понимаем, что наша продукция должна отвечать требованиям рынка, чтобы мы могли зарабатывать деньги и развиваться. И Синдикат помогает нам создавать сноуборды, отражающие запросы сообщества. Продавцы хорошо знают, как должен выглядеть товар, а райдеры и покупатели как он должен работать. Мы общаемся с представителями всех этих групп, учитывая их мнение, стараясь не упустить важных деталей и подготовить к производству самые лучшие сноуборды. Так что SDS это очень серьезная часть нашего отдела перспективных разработок, роль этих людей в процессе создания новых сноубордов очень велика, хоть они и не входят в штат компании.
Мы стараемся построить нашу компанию вокруг запросов райдера, катающегося 100 дней в году. Именно такие люди и влияют на принятие решений в компании Rome. Это именно те люди, которых мы стремимся привлечь в Синдикат, и, в конечном счете, это именно те люди, для которых мы делаем доски.
Этот «стодневный» райдер совсем не обязательно самый крутой парень в тусовке, он не обязательно самый лучший на трассе или фигурах парка. Просто этот парень или девчонка встает на рассвете, чтобы успеть первым оказаться на подъемнике и взорвать целину, он карабкается пешком на интересный склон, ковыряет лопатой мокрый августовский ледник. Пайп, целина, кикеры или след ратрака он предпочитает не имеет значения. Главное он строит свою жизнь вокруг сноубординга.
Всю информацию, которую мы получаем по этой системе обратной связи с потребителями, мы обязательно учитываем и используем в работе. Все это влияет на нашу продукцию и облик брэнда в целом. Когда юный райдер присылает нам письмо, мы обязательно внимательно прочитываем его и отвечаем. Люди удивляются, им трудно поверить, что нам важно общение с ними.
Не расскажешь, что собой представляет процесс разработки сноуборда?
Это похоже на жонглирование четырнадцатью мячами одновременно, но результатом должно стать нечто совершенно понятное. Конечно же, у вас изначально есть масса характеристик доски, таких как геометрические размеры, материалы, конструкция и т.п. Есть еще информация, полученная от райдеров, маркетинговые данные, результаты продаж и все это надо свести воедино так, чтобы продукт соответствовал современным требованиям рынка и был успешен.
Основой лист спецификаций, разработанный мной, является основой нашей концепции дизайна сноуборда. Информацию от райдеров и тестеров мы максимально переводим в цифры, учитывая группу потребителей в рамках Синдиката. Решения о том, что следует изменить, усовершенствовать, переработать в конструкции той или иной доски, об изменениях в рамках серии или введении какой-то новой линии досок проходят через обсуждения и дебаты, образцы проходят жесткое тестирование, даже если мы их уж успели показать на выставке в качестве перспективных разработок.
Вот, например, как появилась серия Artifact. Один из наших ребят тестировал сноуборд серии Agent нас интересовало, как усовершенствовать эту серию для джиббингового катания, что нужно изменить в геометрии, как доска реагирует на разное состояние снега, что можно придумать с графикой, как продвигать новый вариант на рынке. К концу дня стало абсолютно ясно, что нам нужна новая серия сноубордов, а вовсе не модернизация существующей это должен быть симметричный твин-тип с уникальным, рассчитанным на надежную работу на рейлах распределением гибкости и ценой, которая не отпугнет райдеров, не опирающихся на поддержку спонсоров.
В этом году мы представили уже третью серию сноубордов для девушек, модель Detail стала звездой выставки. Доска инновационная, это первый джиббинговый твин-тип, созданный специально для девушек. Девчонки-райдеры здорово прогрессируют последнее время на рейлах, и наша новая доска им в этом готова помочь.
Возвращаясь к конструированию доски: после того, как все исходные данные сведены воедино, я сажусь за компьютер и провожу за работой по пятнадцать часов в день на протяжении недель, оттачивая спецификацию и переводя все данные в формат CAD-чертежей. Потом мы распечатываем чертежи и изготавливаем по ним доски-прототипы. Пробуем эти прототипы на снегу и решаем, стоит ли что-либо менять. Все это происходит в ноябре так появляются первые доски следующей коллекции.
Какую роль играют инженеры?
Инженерное понимание свойств всех используемых материалов, а также принципов работы многослойной конструкции является фундаментальной основой процесса разработки доски. Как я уже говорил, для создания правильной конструкции важен правильный учет целого ряда аспектов, от техники движений сноубордиста до принципов рынка, но, в конечном счете, важнее всего понимать, как воплотить всю эту массу информации в конкретную конструкцию, соответствующую исходным запросам. Я не стану утверждать, что хороший конструктор сноубордов должен обязательно иметь специальное инженерное образование, но я уверен, что действительно хорошим конструктором может стать только тот, кто глубоко разбирается в принципах инженерного подхода к проектированию.
В то же время процентов двадцать успеха разработчика вообще лежит в другой плоскости. Это уже не строгий инжиниринг, а своего рода искусство шейпера, сродни тому, что лежит в основе создания досок для серфинга. И научить этому может только многолетний опыт работы. Чем-то работа над сноубордом даже напоминает создание и настройку гоночного автомобиля Формулы 1 все производители используют практически одну и ту же элементную базу, имеют доступ к одним и тем же фундаментальным знаниям в области механики и технологии, но финальный комплекс решений, настройка и доводка в контакте с водителем приводят одних на пьедестал, а других отбрасывают в конец пелетона. В общем, мало знать, что должно быть собрано под крышкой сноуборда, не менее важно знать, как это собрать.
Крепления, например, разрабатываются в рамках похожей процедуры, но работа над ними гораздо ближе к чисто инженерной задаче, стандартной для технического проектирования, чем работа над сноубордом.
На процесс создания ботинок в большей степени влияют соображения моды и стиля, и здесь задача инженеров осложняется необходимостью вписывать несущие техническую нагрузку элементы конструкции в рамки стилевых, дизайнерских ограничений.
Как процесс проектирования изменяется применительно к новым запросам рынка, например, как это было с джиббинговыми досками, рассчитанными на катание по рейлам?
Доски для катания по рейлам наглядный пример того, как меняется конструкция при неизменных фундаментальных конструкторских подходах. Прошлым летом я застал одного из наших инженеров мучающим вопросами нашего прорайдера, катающегося на доске AmArmy. Суть мозгового штурма сводилась к одному вопросу что нужно джибберу от доски для катания по рейлам. Интересно то, что оба этих парня отличные райдеры, увлеченные сноубордисты и скейтеры, так что их понимание проблемы джиббинга и так уже было явно глубже моего.
Первые доски, специально предназначенные для джиббинга, мы сделали мягким в центральной зоне, между креплений, рассчитывая обеспечить больший прогиб доски вокруг рейлов и тем улучшить устойчивость. Но наши райдеры быстро поняли, что мягкая середина доски очень плохо работает на изогнутых рейлах, которых теперь уже большинство. Анализ и обсуждение вариантов привели к парадоксальному результату: наша новая джиббинговая модель Artifact сделана жесткой между креплений, что облегчает контроль на препятствии, и мягкой на концах для облегчения соскока. Стабильность такой конструкции на рейле оказалась выше, чем у традиционно смягченных рейловых досок. И такое изменение конструкции реакция нашей компании на развитие джиббинга, причем непосредственными «виновниками» этой эволюции можно считать тех двух парней, которых я застал за мозговым штурмом.
Есть ли у вас возможность экспериментировать с несерийными конструкциями в рамках проекта Rome?
Как раз в нынешнем положении я могу себе позволить немного больше экспериментаторства, могу сделать что-то для удовольствия, не обращая внимания на рыночный потенциал конструкции. Например, мы сделали специальный сноуборд для Стефена Коха его целью было восхождение и спуск на сноуборде по кулуару Хорнбейн на Эвересте. Стефену был нужен необычно короткий, широкий и предельно легкий сноуборд. Но пожертвовать прочностью мы, по понятным причинам, тоже права не имели. Мы решили эту техническую задачу, хотя доска с такой геометрией не имела никаких коммерческих перспектив. Но наработки по достижению высокой прочности при минимальном весе пригодились нам в новой серии досок Design, представленной на выставке в Вегасе. Соотношение весовых и прочностных показателей у этого сноуборда лучшее за всю мою карьеру проектировщика. К тому же, мы смогли предложить его по весьма доступной для этого класса сноубордов цене.
Были ли в твоей карьере инженера-разработчика какие-нибудь откровения, неожиданности, сюрпризы?
Всегда есть опасность, что увлечение, ставшее делом жизни, превратится в надоедливую рутину. Думаю, это касается всех, кто пришел работать в индустрию сноубординга, будь то прорайдеры или менеджеры. Обычный сноубордист был бы сильно удивлен, узнав, скольким работникам нашей отрасли сноубординг смертельно надоел.
Когда я только начинал работать, я был безумно увлечен сноубордом, но комбинация рабочего напряжения и ярких эмоций от катания иногда вызывала у меня стремление слегка притормозить. И я очень рад, что не сбежал прочь, что мое увлечение вернулось ко мне и осталось со мной. Покатавшись недельку на Аляске в глубокой целине на склонах невероятной крутизны, понимаешь, что ты счастливейший человек и в плане увлечения, и в плане работы испытав это чувство однажды, я уже никогда его не забуду.
Что было для тебя самым серьезным вызовом?
Мне было тяжеловато перед самым запуском Rome, ведь я понимал, что так глубоко и близко к сердцу этот проект не принимает никто, кроме меня. В первые месяцы работы компании, когда многие вокруг говорили нам, что миру не нужна еще одна сноубордическая компания, что дальше пробного шара дело не пойдет, мне очень помог не сбиться с правильного курса Джош. Он отлично уравновешивал весь тот негатив, что исходил от недоброжелателей.
Я безмерно уважаю всех предпринимателей, что работают годами, толкая свои компании вперед и вверх, создавая востребованные рынком товары на основе минимальных бюджетов. Без парней с набитыми карманами за спиной все это очень сложно.
Какой из аспектов деятельности кажется тебе вознаграждением за труды?
Одна из самых приятных вещей в этом бизнесе получать письма от довольных райдеров, нашедших время рассказать нам о своих впечатлениях. Мы уже четвертый год создаем коллекции сноубордического снаряжения, но я по-прежнему радуюсь каждому письму и отзыву от райдеров, использующих наше снаряжение.
С высоты своего опыта, что бы ты пожелал тем, кто хочет заниматься разработкой сноубордов?
Уже четырнадцать лет я слышу от многих инженеров и студентов, увлеченных сноубордингом, этот вопрос как стать конструктором сноубордов? Первое, что я всегда отвечаю: посмотрите, насколько мал этот сектор рынка труда. Действительность такова, что объем сноубордической индустрии совсем невелик, а большую часть рынка контролируют брэнды-гиганты. Например, в Америке 70% рынка сноубордов принадлежит Burton и К2. Что остается на долю остальных компаний, которых почти сорок? Наш кусок пирога не так уж велик. Вы должны быть совершенно уверены в том, что это вам нужно, прежде чем принимать решение о движении в этом направлении. Кроме того, следует быть готовым к тому, что даже если вы получите эту работу, вам придется разрабатывать что-то намного менее отражающее ваш индивидуальный подход, чем может показаться на первый взгляд. Если такая реальность вас не пугает действуйте.
Со своей стороны я бы порекомендовал поискать другие пути к достижению баланса между возможностью как можно больше времени посвящать тому, что вы больше всего любите, и необходимостью зарабатывать на жизнь. С этой точки зрения вариант хорошей работы с приемлемой оплатой и достаточно свободным графиком где-то поблизости от гор, который позволит вам достаточно много времени посвящать катанию, может оказаться гораздо более привлекательным, чем работа в индустрии, которая лишит вас возможности много кататься и не предложит ничего взамен. Будьте уверены, далеко не все ваши коллеги окажутся увлеченными сноубордистами, и далеко не у всех будет время и желание кататься.
Специфика работы индустрии сноубординга порождает еще один совет: если всерьез готовитесь к подобной работе, не ограничивайтесь сноубордами ботинки и крепления тоже разрабатывают инженеры. Это не менее интересная работа, к тому же, вы будете выгодно отличаться от основной массы претендентов, как правило, сосредоточенных на досках.
Хорошим базовым образованием для разработчика сноубордической экипировки является инженерно-механическое и материаловедческое. Изучите все, что сможете найти по композитным материалам, их свойствам, изделиям из них. Изучайте программы компьютерного моделирования, такие как Solidworks, SDRC Ideas, ProEngineer. Катайтесь на всех возможных сноубордах. Анализируйте технику катания положение корпуса, влияние ширины стойки, углов постановки ног, размера ботинок, веса райдера, уровня его физической и технической подготовки, формы бокового выреза, жесткости доски, ее весового прогиба и всех прочих параметров. Делайте это всегда, когда катаетесь сами или наблюдаете за другими. Учитесь кататься на жестом сетапе. Наблюдайте за техникой горнолыжников. Попробуйте сделать что-то из оборудования своими руками. Изучайте различные типы снега. Разберитесь в многообразии техник подготовки скользящей поверхности. Изучите процесс формовки под давлением, включая поточное формование в струе газа. Изучите материалы, используемые в этом технологическом процессе: поликарбонаты, нейлоны, стеклонаполненные пластики (с коротковолоконным и длинноволоконным наполнителем), эластомеры и тому подобное. Изучайте свойства металлов стали, алюминия, цинка и т.п., основы ковки и штамповки. Разберитесь в формовке под давлением и используемых для этого материалах: резинопластиках, этилвинилацетате и прочих. Изучите конструкцию ботинок для сноубординга, горных лыж, занятий другими видами спорта. Изучайте основы производства в разных частях света в Америке, Европе, Китае.
Все вышеперечисленное способно отбить всякий интерес к сноубордингу, но если вы чувствуете, что это действительно ваше лишними не будут никакие знания.
В силу понимания проблем, связанных с работой в нашей индустрии, я бы не рекомендовал ограничивать круг поиска работы компаниями, которые кажутся близким по духу вам, как сноубордисту.
Хочешь кого-нибудь поблагодарить или поприветствовать?
Спасибо всей команде Rome, инженерам, райдерам и всем, кто нас поддерживает мы бы не справились без вас. Спасибо коллективу Rome, людям, которые работают тяжелее всех, кого я знаю в бизнесе Джошу, Салли, Деннису, Майку и Бену. Ну и, конечно же, я хотел бы передать привет маме и папе!
